Прочел у Левона Акопяна в книге `Музыка советской эпохи: 1917-1991` следующее (в разделе `Музыкальные подделки`, вслед за информацией о `симфонии Овсянико-Куликовского`):
`К сомнительным музыкальным открытиям второй половины сороковых годов принадлежат камерно-инструментальные опусы Александра Алябьева (1787-1851) — автора знаменитого «Соловья». Его достижения в области камерной музыки не были известны до 1947-го — года первого исполнения его крупных композиций, партитуры которых незадолго до того были обнаружены в подвалах Московской консерватории. Оказалось, что Алябьев был автором двух завершенных струнных квартетов, Es-dur и G-dur (последний содержит вариации на тему «Соловья»), Фортепианного трио a-moll, Скрипичной сонаты e-moll и одночастного (неоконченного?) Фортепианного квинтета Es-dur. Все эти произведения — некоторые из них, предположительно, появились до первых опытов Глинки — выдержаны в полноценном классическом стиле, выдающем руку опытного мастера. В 1949-54 годах они были опубликованы в редакции виолончелиста, гамбиста и музыковеда Бориса Доброхотова (1907-1987) и были записаны на пластинки в интерпретации таких выдающихся музыкантов, как Эмиль Гилельс и Квартет имени Бетховена. Фигурирующая в монографии Доброхотова об Алябьеве [630] скудная информация о том, как и где были обнаружены рукописи, и о степени вмешательства редактора в опубликованные тексты, не убеждает в полной аутентичности упомянутых опусов. Дополнительные сомнения внушает явно сфальсифицированный отзыв о прижизненном исполнении квартетов Алябьева в Одессе. Будто бы напечатанный в № 5 «Одесского вестника» за 1833 год, он был воспроизведен в работе Доброхотова 1948 года [631] со ссылкой на устное сообщение М. Гольдштейна (!), а затем и в статье Доброхотова к столетию со дня смерти Алябьева [632]:
`Упомянем два квартета нашего соотечественника А. Алябьева, слышанные нами в этот достопамятный вечер Эти прелестные новинки пленяют нас задушевной мелодией, чистою русскою, как наши родные русские поля, дорогие сердцу русского человека. Впрочем, и в Европе, кажется, они были блистательно приняты публикой, не признающей ничего иного, кроме Беетговена, Моцарта, Гайдена. Можем гордо заявить, что у нас в России создают музыкальные сочинения, способные пленять слушателей.`
Нет нужды говорить, что ничего подобного «Одесский вестник» не печатал ни в 1833-м, ни в каком-либо ином году [633]. Недавняя статья авторитетного современного специалиста [634 - Петухова 2022] лишь отчасти снимает вопросы в отношении только одного, и притом самого простого из камерно-ансамблевых произведений, принадлежащих или приписываемых автору «Соловья», — одночастного Фортепианного квинтета. Так или иначе, проблема требует более пристального внимания историков музыки. На данный момент общее впечатление все еще таково, что внезапное открытие камерной музыки Алябьева — очередная попытка «приукрасить» прошлое русской музыки, осуществленная в стиле, типичном для позднего сталинизма.`
====
(Петухова С. Александр Алябьев как создатель инструментальных ансамблей: тексты и контексты.// Искусство музыки. Теория и история. № 27. 2022)
Mikhail_Kollontay
(24.05.2024 10:45)
Sovet писал(а):
Прочел у Левона Акопяна в книге `Музыка советской эпохи: 1917-1991`
Конечно, могло быть и такое, хотя удивительно то, что, повидимому, тут тогда сговор, раз кто-то ссылается на кого-то. Несколько опасно. - Я немного занимался архивом Алябьева, находящимся в музее им.Глинки. Это большой ворох сочинений, по преимуществу начатых и незаконченных. Больше помнятся, однако, симфонические партитуры. Кое-что из этого вороха рукописей удалось тогда вытащить и исполнить-записать, уж не знаю, не в первый ли раз, по крайней мере мне не встречались ни исполнения, ни упоминания о них. Так же лежат и пылятся партитуры Александра Варламова (тоже кое-что исполнили - замечательно) и Оттона Дютша, скажем. Поскольку это такой пыльный архив, поди пойми, что туда (и зачем) надо было добавлять. По приколу, что ли? Потому что можно просто брать, отряхивать, дописывать недостающие такты и пожалуйста. Но то, что нет упоминаний о хранении названных Акопяном рукописей, странно. Судя по тексту, сам Левон в архив консерватории не смотрел? экспертизы не было? Мог бы пролить немного света музыковед Евгений Левашев.
Но история очень в духе самого Алябьева как личности если верить роману Писемского.
`Музыкальные подделки`, вслед за информацией о `симфонии Овсянико-Куликовского`):
`К сомнительным музыкальным открытиям второй половины сороковых годов принадлежат
камерно-инструментальные опусы Александра Алябьева (1787-1851) — автора знаменитого
«Соловья». Его достижения в области камерной музыки не были известны до 1947-го — года
первого исполнения его крупных композиций, партитуры которых незадолго до того были
обнаружены в подвалах Московской консерватории. Оказалось, что Алябьев был автором двух
завершенных струнных квартетов, Es-dur и G-dur (последний содержит вариации на тему
«Соловья»), Фортепианного трио a-moll, Скрипичной сонаты e-moll и одночастного
(неоконченного?) Фортепианного квинтета Es-dur. Все эти произведения — некоторые из них,
предположительно, появились до первых опытов Глинки — выдержаны в полноценном классическом
стиле, выдающем руку опытного мастера. В 1949-54 годах они были опубликованы в редакции
виолончелиста, гамбиста и музыковеда Бориса Доброхотова (1907-1987) и были записаны на
пластинки в интерпретации таких выдающихся музыкантов, как Эмиль Гилельс и Квартет имени
Бетховена. Фигурирующая в монографии Доброхотова об Алябьеве [630] скудная информация о
том, как и где были обнаружены рукописи, и о степени вмешательства редактора в
опубликованные тексты, не убеждает в полной аутентичности упомянутых опусов.
Дополнительные сомнения внушает явно сфальсифицированный отзыв о прижизненном исполнении
квартетов Алябьева в Одессе. Будто бы напечатанный в № 5 «Одесского вестника» за 1833 год,
он был воспроизведен в работе Доброхотова 1948 года [631] со ссылкой на устное сообщение
М. Гольдштейна (!), а затем и в статье Доброхотова к столетию со дня смерти Алябьева
[632]:
`Упомянем два квартета нашего соотечественника А. Алябьева, слышанные нами в этот
достопамятный вечер Эти прелестные новинки пленяют нас задушевной мелодией, чистою
русскою, как наши родные русские поля, дорогие сердцу русского человека. Впрочем, и в
Европе, кажется, они были блистательно приняты публикой, не признающей ничего иного, кроме
Беетговена, Моцарта, Гайдена. Можем гордо заявить, что у нас в России создают музыкальные
сочинения, способные пленять слушателей.`
Нет нужды говорить, что ничего подобного «Одесский вестник» не печатал ни в 1833-м, ни в
каком-либо ином году [633]. Недавняя статья авторитетного современного специалиста [634 -
Петухова 2022] лишь отчасти снимает вопросы в отношении только одного, и притом самого
простого из камерно-ансамблевых произведений, принадлежащих или приписываемых автору
«Соловья», — одночастного Фортепианного квинтета. Так или иначе, проблема требует более
пристального внимания историков музыки. На данный момент общее впечатление все еще таково,
что внезапное открытие камерной музыки Алябьева — очередная попытка «приукрасить» прошлое
русской музыки, осуществленная в стиле, типичном для позднего сталинизма.`
====
(Петухова С. Александр Алябьев как создатель инструментальных ансамблей: тексты и
контексты.// Искусство музыки. Теория и история. № 27. 2022)
эпохи: 1917-1991`
тут тогда сговор, раз кто-то ссылается на кого-то. Несколько опасно. - Я немного занимался
архивом Алябьева, находящимся в музее им.Глинки. Это большой ворох сочинений, по
преимуществу начатых и незаконченных. Больше помнятся, однако, симфонические партитуры.
Кое-что из этого вороха рукописей удалось тогда вытащить и исполнить-записать, уж не знаю,
не в первый ли раз, по крайней мере мне не встречались ни исполнения, ни упоминания о них.
Так же лежат и пылятся партитуры Александра Варламова (тоже кое-что исполнили -
замечательно) и Оттона Дютша, скажем. Поскольку это такой пыльный архив, поди пойми, что
туда (и зачем) надо было добавлять. По приколу, что ли? Потому что можно просто брать,
отряхивать, дописывать недостающие такты и пожалуйста. Но то, что нет упоминаний о
хранении названных Акопяном рукописей, странно. Судя по тексту, сам Левон в архив
консерватории не смотрел? экспертизы не было? Мог бы пролить немного света музыковед
Евгений Левашев.
Но история очень в духе самого Алябьева как личности если верить роману Писемского.